Защитник Отечества - Страница 59

Я познакомился с тремя моими коллегами по ремеслу, плававшими с купцом Мефодием уже давно. Здоровенные парни – косая сажень в плечах – чинно подали руки для пожатия, назвались – Василий, Аксён, Афанасий. Покосились на мой мушкет, заулыбались в русые бороды:

– Почто огненным зельем балуешься? Богопротивно!

Я смолчал. Проверить в деле мушкет ещё не доводилось.

Сопровождаемый старшим – Аксёном – в качестве экскурсовода, обошёл судно. – Караваном плыть безопасней, – рассуждал Аксён, – на каждом судне, по три-четыре охранника, да команда мечи в руках держать умеет: новгородцы – народ боевой, просто так ворогу нас не взять, а в караване людишек, почитай, сотня наберётся. Так что повезло тебе, Юрий, спокойным плавание должно быть. Отстоял вахту, да спи.

Спокойно не получилось, сглазил, видно, Аксён.

Наш караван мирно прошел озеро Ильмень, вошёл в Ловать, миновал Парфино. Впереди, в дне пути, лежал городишко Холм. Вперёдсмотрящий закричал: – Паруса долой! Суда встали! – Команда засуетилась, зашлёпала босыми ногами по доскам палубы. Парус быстро свернули, по инерции шхуна прошла ещё несколько десятков метров и слегка ткнулась в корму переднего ушкуя. Кормчий перебежал на нос, сложил руки рупором:

– Чего случилось? Чего встали?

C ушкуя прокричали:

– Сами не знаем, впереди встали, вроде как река перегорожена!

С таким я сталкивался впервые. И река-то здесь неширока, от силы метров пятьдесят, но чем её можно перегородить?

Команда беспечно бродила по кораблю, даже Аксён, как старший из охраны, не обеспокоился.

Но мне ситуация не понравилась. Я на всякий пожарный проверил мушкет, подсыпал свежего пороха на полку, взвёл замок. Глядя на меня, остальные охранники лишь обменивались недоумёнными взглядами.

Спереди, от головы каравана, которая сбилась в кучу, практически заполнив всю ширину реки, раздались шум и крики. Я присел за высоким фальшбортом, приподняв над ним голову. С гиканьем и свистом из прибрежного кустарника на конях вылетели вооруженные всадники. Азартно что-то крича и размахивая саблями, помчались к берегу. Да только вода – не земля. Кони у кромки резко остановились. Аксён с досады аж зубами заскрипел: – Литвины! Вот уж подловили! Хлопцы! За оружие!

С других судов раздавались такие же команды, кое-кто даже успел пустить во всадников стрелы. В ответ захлопали пистолетные выстрелы, впрочем, без особого вреда. Конник с саблей или мечом хорош для атаки на пеших или таких же, как он, всадников. Но напасть верхом на корабли? Нападавшие это тоже поняли; оставив коней за кустами, густой цепью побежали к берегу. На кораблях защёлкали тетивы луков.

Подпустив поближе, я выбрал цель, прицелился и выстрелил из мушкета. Раздался грохот, приклад больно стукнул в плечо, всё вокруг заволокло сизым дымом. Когда дым ветром снесло в сторону, я увидел, что моя картечь не пропала даром – двое нападавших лежали на берегу, а один, держась за окровавленную руку, сделал несколько неверных шагов и упал.

Но нападавших это не остановило. Зажав во рту сабли, они с разбегу бросались в воду и плыли к судам. Тут и плыть-то – три взмаха руками. Разбойники хватались руками за низкие борта, подтягивались, переваливались через борт и тут же пускали сабли в ход.

Если бы их было мало – запросто бы отбились. Команда отважно сражалась, пытаясь не допустить противника на судно, но взамен убитым или раненым появлялись всё новые и новые разбойники. Литвины ли они либо просто лесные тати – какая разница? Хуже всего было то, что и с другого берега, а значит, и с другого борта нападали разбойники. Видимо, шайка разделилась на две части, но что-то у них не срослось или задумано было так, но напали не одновременно, с правого борта – на несколько минут раньше.

На всех кораблях кипели схватки, раздавался звон мечей и сабель, крики ярости и боли, с корабля кто-то падал, поднимая фонтаны брызг.

Я не оставался в стороне, метался с саблей от одного борта к другому – как только на борт ложилась чёрная рука, тут же рубил саблей. Моей задачей было не убить противника, а не пустить на корабль. В конце концов, если врагу отрубить кисть или руку, он будет думать, как бы целым добраться до близкого берега, а не штурмовать корабль.

Все дрались отважно, палуба уже была скользкой от крови, но противник давил числом. Защитников на кораблях становилось всё меньше, и наконец настал момент, когда я понял, что на корабле нас осталось двое – я и Аксён, и надо уносить ноги. Зажав зубами нож, я прыгнул в воду и поплыл по средине реки, пытаясь отплыть подальше. Выбираться на берег было нельзя, там полно чужих, с одним ножом не оборониться. Завидев небольшую заводь, поросшую камышом, поплыл туда. Ноги нащупали илистое дно. Тяжело отдуваясь, забрался в средину заводи и затихарился.

Камыши затрещали, и показался Аксён. С мокрой бороды ручьём текла вода, был он только в нательной белой рубахе.

– Ну, ты силён! Я за тобой угнаться не мог.

Я приложил палец к губам.

– Тс! Тихо!

Мы оба замерли. От недалёкого места боя ещё были слышны крики и звон оружия. Аксён сплюнул:

– Наших добивают!

Я сунул нож в ножны. Аксён вообще не имел никакого оружия. Здорово – один нож на двоих. Нас сейчас могут запросто повязать или убить – это уж как повезёт.

Через какое-то время шум боя стих. Наступила тишина. Видно, разбойники занялись осмотром и дележом добычи. Мы с Аксёном, неподвижно стоя по пояс в воде, уже изрядно продрогли. Надо бы выбираться отсюда. И только мы решили выходить на берег, как услышали голоса и стук копыт. По берегу ехали возбуждённые боем и победой разбойники. Мы с Аксёном присели в камышах, над водой – только головы. Кто его знает, вдруг с лошади мы будем видны, если останемся стоять?