Защитник Отечества - Страница 81

Авдей подхватил меня под локоток и мягко увёл в корчму. Немного выпили под осетра да маринованные грибочки, заедая пирогами, поговорили про дела, про жизнь новгородскую – с тем и разошлись. Я занимался своими делами, Авдей – своими, пути наши как-то не пересекались. Встретились случайно, месяца через два – на торгу – известное дело, все дороги ведут в Рим. Поговорили в толчее, Авдей предложил съездить верхами на заимку, поохотиться, отдохнуть, попить хорошего винца. Причём рассказывал всё в таких ярких красках, что у меня слюни потекли.

– Всё, Авдей, не говори больше, согласен. Когда едем?

– Дня через два-три закончу дела с фрягами – мануфактуру у них покупаю – да и поедем.

Выехали только через неделю. Впереди на телеге ехал холоп, вёз вино и припасы. Сзади неспешно на конях ехали мы с Авдеем, беседуя на разные темы – о видах на урожай – излюбленная тема для всех – крестьян, купцов и даже бояр, о славной и тёплой осени, о предстоящей охоте, в которой Авдей, как оказалось, знал толк. Вон, на телеге, в саадаке лежит лук и стрелы в колчане. Я же ехал просто отдохнуть – за два года, что промелькнули в новом для меня положении, я просто устал. Об отпусках здесь слыхом никто не слыхивал – так, отдохнут на Рождество или на масленицу неделю, да и весь отпуск.

Узкая дорога – только одной повозке и проехать – вилась через тёмный ельник. Вдруг неожиданно, как это всегда и бывает, из-за деревьев выехали конные воины. О том, что это не разбойники, а именно воины, говорило вооружение – все в одинаковых кольчугах, с небольшими, синего цвета щитами, в шлемах-луковицах, с мечами на поясах. У нескольких в руках – колья. Они что, на войну в лесу собрались? Против кого же?

Я обернулся в Авдею, но, к моему удивлению, он оказался сзади, метрах в семи. Когда он успел отстать? В душе родились нехорошие подозрения. Я только успел схватиться за рукоять сабли, как Авдей крикнул: – Кидай!

Двое ближайших ко мне воинов метнули на меня сеть. Чёрт! Вот уж чего не ожидал! Я успел выхватить поясной нож – сабля слишком длинна, в тесноте ей не развернуться, – стал резать сетку. Но мне не удалось перерезать даже верёвку. Один из воинов махнул рукой, и на голову опустился кистень. Свет померк.

Очнулся я на телеге, связанным. Телегу немилосердно трясло на корнях деревьев. Рядом ехали верховые воины, лениво переговаривались, пили вино из баклажек.

Послышался разговор, я прислушался.

– Купец, ты же говорил, что он берсерк, даже десятерых мало, чтобы его живым взять, а мы его спеленали, как младенца – и никто не ранен, даже мечи не доставали. Тюфяк он, твой знакомец, а не берсерк.

Воины вокруг презрительно засмеялись. Авдей вмешался:

– А чья идея в лес его заманить да сеть накинуть? Ничего мечами бы вы не сделали, все бы полегли, я его в бою видел – не приведи Господь врагом его оказаться.

– Так чего же ты его взять решился?

– Кто вам приказал мне помогать?

– Известно кто – Адашев, государев дьяк.

– Вот и мне он же! Кабы не он – не видать бы вам Юрия, как своих ушей. Не по сердцу мне – он меня из плена освободил, да своя рубаха ближе к телу.

Воины незлобиво засмеялись. Пока они разговаривали, я чувствовал в разговоре какую-то странность. Голова после удара кистенём варит туго. Вот что странно – воины не «окают», как новгородцы, а «акают», растягивая слова, как московиты. Неуж Адашев людей из Москвы прислал по мою душу? Никак побитых опричников простить не может, или это царь Иван Адашеву приказал? А для меня – не один ли чёрт? Доедут сейчас до Новгорода, замотают в рогожу, перекинут на корабль, да отойдут от пристани тихонько, а там через три недели и Москва. Ну, Авдей, сука, я его другом считал, а он змеёй подколодной оказался – предал и продал, заманил хитро, засаду поставил. Всё продумал – даже сеть, чтобы я саблю выхватить не успел. Не веселились бы сейчас, без голов в ельнике лежали. В смекалке Авдею не откажешь – даже подводу предусмотрел с холопом. А ты, умник с высшим образованием – и не заподозрил ничего, дал себя обвести, как пацанёнка.

Чтобы никто не понял, что я пришёл в себя, я осторожно приоткрыл один глаз, попытался понять, где я. Слева, вдалеке мелькнула деревенька. Так мы уже недалеко от города, на телеге – час хода. Может, и меньше. Кровь закипала в жилах.

«Предатель, меня – как младенца вокруг пальца обвёл!» Ярость и ненависть – вот всё, что я чувствовал, и ещё – жажду отмщения. Я почувствовал прилив сил, и время для меня ускорилось. Легко, словно нитки, я разорвал сетку и стягивающие руки и ноги верёвки, вскочил на телегу, прыгнул на лошадь ближайшего ко мне воина, вырвал из ножен поясной нож – острый, длинный, и перерезал ему глотку. Снова бросок на телегу – там лежит привычная мне сабля – выхватил её из ножен и вихрем прошёлся среди конных. Только вжикала сабля, делая своё смертоносное дело. Все сидели в сёдлах, как замороженные, ближайшая лошадь подняла ногу и всё не могла опустить копыто на землю.

Я ещё раз пробежался по конвою. Все уже убиты, только никто этого ещё не понял – все сидят в сёдлах, губы растянуты в улыбке. Авдея и его холопа я не стал убивать. Холоп здесь ни при чём, а с Авдеем мне хотелось поговорить, посмотреть ему в глаза.

Я остановился рядом с лошадью Авдея, саблей перерезал подпругу на брюхе. Всё, дело сделано. Из меня как будто воздух выпустили. Время вернулось в своё прежнее русло. И я увидел, как глаза Авдея округлились от удивления. Он выхватил из ножен нож, попытался привстать на стременах, но подпруга не держала, седло поехало вбок, и Авдей упал с лошади. Вскочив, он обернулся и посмотрел на воинов. Кто-то из них ещё сидел в седле, навалившись на шею скакуну, кто-то упал на землю, но все они были мертвы – это было видно с первого взгляда. Ну не может быть живым человек с перерезанным горлом.